Лямига Хамитова: «Были дни, когда плакала, прислонившись к кабине трактора»

  Наш рассказ сегодня о ветеране войны, труженице тыла Лямиге Хамитовой из села Верхнее Алькеево.
– С 9 лет я уже работала в нашем колхозе «Яшь куч». Когда началась война, мне было 13 лет. Годы войны – самые страшные, самые черные в моей биографии, да и без сомнения в жизни всех граждан СССР. Ближе к весне 1943 года меня вместе с известными в будущем руководителями Дамиром Каюмовым, Камилем Бильдановым направили в Куйбышев (сейчас город Болгар) на курсы трактористов, – начала распутывать клубок памяти бабушка. 
Получив заветную корочку, Лямига апа села за штурвал совершенно нового трактора.
– Чтобы работать на технике, нужна была и мужская сила, и любовь к технике, и в определенной степени настырность. Видимо, эти качества были во мне, – с улыбкой на лице, то и дело меняя интонацию, продолжила моя собеседница. Свой рассказ она подкрепляла жестами, мимикой, одним словом, несмотря на возраст, чувствовалась в ней некая внутренняя сила, несломленный дух. Казалось, что вот пару минут и наша героиня в рабочей одежде сядет за руль железного коня и выйдет в поле. 
На вопрос о том, чем питались в те годы, словно с досадой и упреком она воскликнула:
– Что ели спрашиваете?! Что было, то и ели. Лепешки из лебеды, гнилую картошку, ворон, другую птицу, которую могли поймать… Да простит меня Аллах, даже суп на свином мясе ели, коли ехали на работу в чувашскую деревню. Тогда и мертвечину не выкидывали – все шло в дело. Многие дети до Дня Победы не дожили, умерли от голода. Времена были страшные. Иногда плакала, прислонившись к кабине трактора.
Оглянувшись кругом, она почти шепотом сообщила, что карманы трактористов особо не проверяли (может бригадир был добросердечный), поэтому нет-нет и приносила домой немного зерна. Ведь от голода постоянно урчал желудок, а работать в поле, да еще ночью – дело не из легких.
– Однажды в ночную смену от постоянного недосыпа, голода я оказалась в озере. Завидев, что техника съехала с поля, подбежал мой коллега Бари Хузин. Он вытащил меня из воды, а потом и трактор. Дело за порчу возбуждать не стали, сославшись на то, что проблема с тормозами. Трактор быстро восстановили. Однако Бари ага при случае мне с жалостью напоминал про тот холодный осенний день: «Ноги твои были тогда точно у голубя, красные-красные». Больше таких случаев не было, – словно оправдываясь, говорит моя славная собеседница. При этом из уголков ее добрейших глаз покатились слезы. Быстро смахнув их со щеки (дескать, что это вдруг расчувствовалась), она поменяла тему. 
– В одно время в деревню отправили на эвакуацию жителей Москвы, Ленинграда, других городов. Они привезли с собой мешки для золы. Распоров эти мешки, многие сельчане пошили юбки, брюки, другую одежду. Я сшила себе шаровары. Долго их носила еще и после войны. Ну, а обувь какая? Лапти, а зимой валенки с заплатками, – не дожидаясь вопроса, продолжила свой рассказ ветеран.
– Не забывайте, что мы платили и налог. Нужно было сдать 30 яиц,  40 килограммов мяса, а еще сливочное масло и овечью шерсть. Лихие были годы. Жену соседа Фоата вместе с ребенком забрали в Куйбышевскую тюрьму за ведро ржи. Убили их там, не вернулись они. Дома остался грудной ребенок-сирота… Люди во все времена были и хорошие, и плохие, что сейчас, что тогда, – вздыхая, вспоминает эту историю бабушка. Она видела эту тюрьму, находящуюся на островке, во время учебы на курсах. Думалось мне, как же привозят туда заключенных, ведь кругом вода. Доставлять-то доставляли, да, как оказалось, только вот не всех обратно вывозили… Сейчас эта тюрьма под водой осталась, – уточнила она. 
– О Победе я услышала из большой тарелки-радио, что висела на здании сельсовета. Плакали, обнимались, радовались. Всеобщая была радость, всенародная. До сих пор этот день для меня – главный в жизни, – поделилась Лямига апа.
После войны нашей героине поручили обучать своему делу подростков. 
Только бы жить да жить, но в 1950 году умирает мама девушки-трактористки.
– Папа привел мачеху, потом другую. Думала, кто возьмет замуж, за того и пойду, ни на национальность смотреть не буду, ни на возраст. А сверстников моих поубивало на войне, так что замуж идти было не за кого. Сосватали за тракториста Газимзяна, у него что-то не сложилось в предыдущих браках, я и пошла. Может, потому что видела, как работает он на технике, отдавая всего себя, не ленится, не чурается никакой работы. Жили со свекром и свекровью, родили и воспитали пятерых детей. Да что там воспитали? Мы что нянчились с ними или дома сидели?! Нет. Спасибо родителям Газимзяна, они с ними возились. А я прибегала лишь грудью покормить – долой в поле, – продолжает моя собеседница, которая за штурвалом трактора, а потом комбайна проработала аж 58 лет. 
В последние годы, когда стал решаться вопрос с кадрами, Лямига Кадыровна стала работать вместе с мужем: он за штурвалом комбайна, а она помощником. 
– Бывало и ругались. Крепко ругались, но всегда женщина должна уступать, ведь она умнее, хитрее, на ней все держится. А сейчас молодежь разучилась прощать. Работы у них мало, голода, холода не знают, детей рожают мало, – донесла она свои наставления молодому поколению. 
Так получилось, что побывали мы у Лямиги апа накануне дня ее рождения. Она сообщила, что на 94-й день рождения приедут дети из Набережных Челнов, Елабуги, соберутся внуки, правнуки. Бабушка успела схоронить сына Зуфара, который работал учителем в СПТУ, 11 лет назад умер ее муж. Сейчас за бабушкой ухаживает семья сына Ильгизара, не оставляют без внимания и односельчане, соседи, школьники, которые навещают ветерана. 
На вопрос в чем же секрет ее долголетия, Лямига Хамитова, не задумываясь, ответила, что в труде.
– Родители рано умерли, других предпосылок тоже не было. В больницу только детей рожать ходила. С таблетками не дружу. Молюсь Всевышнему, прошу, чтобы то, что довелось увидеть нашему поколению, больше никогда не повторилось.